Книга Похищение Европы  - Юлия Маркова

К десяти часам утра стало ясно, что фронт прорван сразу на всех участках, подвернувшихся по артиллерийский удар, и в эти прорывы по моде Второй Великой войны сразу пошли большевистские подвижные соединения. На юге и на севере это были танки, самоходная артиллерия и неизменная механизированная пехота на вооруженных гусеничных бронированных транспортерах, на западе – легкие танки и кавалерия. И стрелы всех трех ударов были нацелены в сторону Будапешта. Загудели дороги под гусеницами танков и копытами коней, завилась пыль над сельскими проселками, в воздухе повисли высотные разведчики, дирижирующие продвижением войск. Фронт прорван – и теперь вперед, вперед и только вперед, чтобы не дать противнику опомниться, чтобы сходу врываться в его города, не давая им изготовиться к обороне.

На северо-западе, под Чопом, удар был нанесен в стык между венгерскими и словацкими войсками; причем словаки сразу открыли фронт, потому что у них одновременно с началом русского наступления началось Великое Словацкое национальное восстание. Входящая в мехкорпус Рыбалко мотострелковая бригада Людвига Свободы, продвигавшаяся на Кошице на самом правом фланге прорвавшейся группировки, обрастала добровольцами-перебежчиками как снежный ком на горном склоне. Конечная цель прорыва всего корпуса – Братислава. К тому времени бригаду Свободы из состава мехкорпуса ОСНАЗ надо будет снимать и переформировывать в отдельный корпус словацкой народно-освободительной армии. На другом фланге прорвавшейся группировки на Будапешт двигался мехкорпус ОСНАЗ Лелюшенко. Таранным ударом он небрежно скомкал первую венгерскую армию и отбросил ее в сторону Дебрецена на вторую армию, и без того уже изнемогающую в боях. Так, две этих армии оказались настолько неудачливы, что им достался один котел на двоих. А следом за танками и мотопехотой особого назначения в пятидесятикилометровую дыру прорыва уже вливаются ощетинившиеся штыками стрелковые дивизии РККА.

На юге в забег вдоль Дуная до Будапешта стартовали мехкорпуса ОСНАЗ Ротмистрова и Лизюкова. Ротмистров двинулся на север по правому (западному) берегу этой великой реки, Лизюков – по левому (восточному). С первых же часов прорыва основные силы третьей венгерской армии, находившиеся восточнее Дуная, стали стремительно откатываться в сторону Сегеда, полностью открыв дорогу на Будапешт. О западной группировке даже и говорить не стоит. Состоящая сплошь из резервистов, она начала попросту разбегаться по домам, тая на глазах, как снег на летнем солнце. От линии фронта (хоть по правому, хоть по левому берегу Дуная) до центра Будапешта примерно двести пятьдесят километров – как раз суточный рывок мехкорпуса ОСНАЗ в оперативной пустоте в первый день операции, когда противник застигнут врасплох и просто не успевает оказать сопротивление. Для поддержки в случае необходимости вести бои по захвату ключевых объектов в Будапеште мехкорпуса ОСНАЗ на окраинах города должны были притормозить и, расчистив улицы, принять в качестве подкрепления планеры с тяжелыми саперно-штурмовыми бригадами, после чего если остатки гарнизона даже и рискнут оказать сопротивление, то исключительно на свою собственную голову. А вслед за прорвавшимся ОСНАЗом в дыру во фронте, как и на северо-востоке, уже вливаются линейные соединения Красной Армии и Народно-освободительной армии Югославии. У сербов к венграм за Воеводину очень большие счеты – почти такие же, как к хорватам и собственно немцам.

С запада от словенской границы по дорогам севернее Балатона на Будапешт двинулась четвертая конно-механизированная армия Жадова. После того как крупное конно-механизированное соединение Буденного доказало свою эффективность на полях сражений, были сформированы еще три таких армии: Белова, Плиева и Жадова; и четвертую конно-механизированную армию выделили для венгерской операции. Армия Жадова была сплошь укомплектована башкирскими, бурятскими, лояльными СССР калмыцкими дивизиями, а также частями, сформированными из тех представителей кавказских народов СССР, которые согласились дать на Коране клятву верно служить в Красной армии. Внешне этот прорыв был похож на прорыв воинства Аттилы. Множество всадников – в бурках, на низких косматых лошадках, под копытами которых тяжко гудит земля. Любое сопротивление бесполезно, любой враг будет втоптан копытами в прах; и только отсутствие грабежей и насилия говорит о том, что это идет все же не Аттила, не Чингисхан, и не Батый, а прославленная красная кавалерия.

Узнав об этом, Хорти понял, что это конец. Такие прорывы не лечатся. В отличие от Дебреценского наступления большевиков, которого ждали и к которому готовились, на направлениях настоящего генерального удара русское наступление обрушилось на линию фронта подобно снежной лавине – сокрушающе и внезапно. Настоящего русского удара немца ждали в Польше, где у всех на виду, как пугала на огороде, маячили самые старые и опытные мехкорпуса Бережного и Катукова; но Сталин опять всех обманул и ударил в Венгрии, использовав самые «молодые» из своих подвижных соединений. Но и те тоже хороши. Пух и прах, прах и пепел… И никакой возможности остановить эту бронированную лавину, потому что в венгерских тылах пусто – все сожрала проклятая Дебреценская дуга.

Министр обороны Венгрии генерал-лейтенант Вильмош Надь только разводил руками. За исключением эшелонов с евровойсками, спешащими на бойню под Дебреценом, резервов не было совсем; а что такое мехкорпус ОСНАЗ на тропе войны, по прошлой летне-осенней кампании помнили все. По самым приблизительным расчетам венгерских генштабистов, для того, чтобы нанести венгерской армии такое поражение, от которого она не сможет оправиться, хватило бы и одного такого мехкорпуса; а тут по направлению к Будапешту, уминая брусчатку гусеницами своих танков, двигаются сразу четыре таких мехкорпуса и одна конно-механизированная армия. Это будет не просто разгром, а молниеносный разгром, когда операция продолжается считанные дни или даже часы. Одним словом, не успеют в Будапеште поменять испачканные от неожиданности штаны – а Красная Армия будет уже на улицах венгерской столицы.

Попытки перенацелить перебрасываемые к Дебрецену евровойска на парирование новой угрозы тоже нет никакой возможности. Во-первых, потому, что в результате террора, который творит в венгерских тылах советская авиация, транспортное сообщение оказалось полностью парализованным. Во-вторых – потому, что без нацеленных им в спины венгерских и немецких пулеметов евровойска воевать не будут. Сдаваться в плен, разбегаться куда глаза глядят, грабить мирное население будут, а вот воевать – нет. И так уже возникла проблема, когда из эшелонов, вставших из-за разрушенных путей, стали вылезать разного рода французы, бельгийцы и англичане, оказавшиеся где угодно, да только не там где надо. Укрощать их там некому, поэтому в самом ближайшем будущем мирное население ожидает грабеж, разбой и насилие.

Конечно, не все мехкорпуса идут прямо на Будапешт, но у страха глаза велики. Адмиралу Хорти казалось, что каждый советский солдат движется на Будапешт ради того, чтобы убить его лично. Паника – не самое лучшее чувство при принятии судьбоносных решений, поэтому адмирал начал осуществлять тот план, который первым пришел ему в голову. Из Венгрии следовало бежать – и чем дальше, тем быстрее. Адмирал-диктатор подумал, что пусть Салаши[44] сам бултыхается в этом болоте, а заодно подставляет шею под топор большевистской Фемиды, а он, Хорти, предпочтет избегнуть этой «чести». Поэтому – чемодан, жена, машина и эвакуация. Для начала в Дьер, якобы организовывать сопротивление, а дальше будет видно. В Словакию лучше не заезжать. Диктатор Тисо его, конечно, примет, но там беспокойно. Говорят, коммунисты подняли восстание, а словацкая армия открыла русским фронт и перешла на их сторону. Там тоже все рухнет в самое ближайшее время, поэтому из Дьера лучше ехать в Австрию или через Германию и Южную Францию прямиком на Пиренейский полуостров в Португалию, где у семьи Хорти есть какая-никакая недвижимость. Единственное – надо подумать, как туда добраться самым безопасным способом. А то немцы могут неправильно понять его лучшие устремления, после чего арестуют и расстреляют вместе с женой и находящимся в заложниках сыном.